В нынешнем году Россия отметила 150-летие со дня рождения Ильи Ефимовича Репина, а в апреле исполнилось 90 лет со дня трагической смерти Василия Васильевича Верещагина.

Они были почти ровесники (Верещагин постарше на 2 года), но очное их знакомство состоялось лишь в 1892 году, когда "всего два раза встречались случайно" (Репин). И к этому времени оба - страшно знамениты, гениальны, умудрены прошлым полувеком и совершенно бескомпромиссны в оценках друг друга.

Могли бы встретиться и раньше молодыми - лет тридцать назад в Петербургской академии художеств. Но Верещагин, следуя своей независимой натуре, преждевременно покидает ее, - "против самой Академии как школы нелепо что-нибудь говорить... поставила на ноги и, баста, более не мешайся", - а в том же, 1863 году, в Академию из Чугуева приезжает поступать 19-летний Илья Репин.

В семьдесят третьем Илья Ефимович, дипломированный художник, уезжает в Париж, в то время как у Верещагина устраивается первая персональная выставка в Лондонском Хрустальном дворце, а через год в Петербурге.

Восхищенный Стасов пишет Репину в Париж: "Верещагин - явление, высоко поднимающее дух русского человека". Репин же знает пока Верещагина лишь по репродукциям.

Наконец, вернулся Илья Ефимович на родину и с ходу в Петербург к верещагинским туркестанским полотнам (что там?): "Теперь только я понял его и оценил..."

Сам Верещагин уже в Индии. С Репиным дорожки никак не пересекаются. Проделав путь - Кашемир - Мюнхен - Париж, Василий Васильевичнаправляется в действующую русскую армию на Балканы, а Репин поселяется в Москве, где готовит себя к историческим сюжетам (Софья и Петр, Иван Грозный); Одному интересно, как деспотия движет народами, другого занимает драма самого деспота. Здесьи затаилось различие в их философско- эстетических взглядах.

И вот они встречаются. 13 февраля 1892 года в Москве, в роскошном зале "Славянского Базара". (Репин - Стасову: "Знаете ли Вы, с кем я сегодня обедал? Ни за что не угадаете - с "Васютой"... он меня сразу троекратно облобызал и очень мне, вообще, понравился...") Позднее об этой встрече Репин вспоминает так: "На меня он начальнически напал, выпрямившись и откинувшись во весь свои рост, за картину "Запорожцы": как мог я позволить себе эту устаревшую академическую пошлость в ее композиции - отваливать назад переднюю фигуру бритого казака - с самой избитой и условной целью: показать лица, сидящих за столом.

- Посмотрите, посмотрите: вот группа сидит за столом; разве кто-нибудь там для нас с вами отвалится назад, чтобы показать лицо своего соседа?! Во всех натуральных сценах вы увидите больше спин, чем лиц так надо и на картины брать... (Те, кому посчастливится постоять перед картинами Верещагина, пусть вспомнят его слова.)"

Мимолетной встречи оказалось достаточно, чтоб увлекшись личностью, Репин загорелся написать его портрет. Но случиться этому не было суждено. Откликом на трагическую смерть Верещагина явилось выступление Репина во время траурного заседания Академии художеств 20 апреля 1904 года.

Вот несколько слов этой замечательной речи: "Ах, знаете, господа, Верещагин такой гигант, что приступая к его характеристике, я испытываю неловкость. Когда смотришь на этого колосса, все кажется вокруг таким маленьким, ничтожным...

Верещагин рассказывал, что на войне не умирают в каких-нибудь живописных позах, а просто, совсем просто. Идешь, видишь какой-то свернувшийся клубок, запекшаяся кровь - это убитый...

До него не было солнца. Он первым начал передавать свет. Лица у него не играют роли. Хотя нет - иногда бывало: его опиумоеды. Какая там психология...

Он любил все героическое: например, его Индия. Как все величаво, какой там свет. Можно подумать, что все это не на нашей планете".

В речи, произнесенной экспромтом, слышались отклики далеких художественно-эстетических столкновений двух гениев русской земли. Но все это уплывало в прошлое: великий Репин не терял способности ценить величие другой личности, Озабоченный существованием музея им. Верещагина в г. Николаеве, он писал князю Гедройцу, одному из основателей музея: "В самом деле, Верещагин - личность колоссальная, это действительно богатырь. Эстеты куксятся на него, определяя его художественнее значение; их мерки не пригоняются к его размерам... Верещагин - сверххудожник".

Э. Риммер,

зам. директора Музейного объединения по науке.