25 октября исполняется 155 лет со дня рождения известного русского ученого-аграрника, "отца" вологодского масла Николая Васильевича Верещагина. Наша сегодняшняя публикация - дань памяти великому сыну Череповца.

Из письма В. В. Верещагина отцу

"...B Женеве я был у брата Николая. Большое и полезное дело затевает он. Прошу, отец, подкинь ему деньжонок. Ты уж лучше мне не присылай, я перебьюсь. А Кольке не жалей, окупится на общественном деле. Ах, какой он умница, для России готовится сделать великое дело. В том я уверен. Клянусь Вам. Сын Василий".

Из письма Н. В. Верещагина А. С. Ермолову

Его высокопревосходительству А. С. Ермилову, Министру Земледелия и Государственных Имуществ.

Для того, чтобы объяснить, почему я занялся молочным хозяйством и притом не частным делом, а общественным, я прошу позволения обратиться к тому времени, когда мне пришлось начать заниматься сельским хозяйством.

По образованию моряк, я, при всем желании, не мог приучить себя переносить морскую качку и из офицерских классов Морского корпуса перешел в Петербургский университет. Мне уже тогда рисовалось, как жителю одной из северных губерний - Новгородской, что только усиленные заботы об улучшении скотоводства могут поддержать наше хозяйство.

Мне пришлось выйти в отставку накануне освобождения крестьян. Минута была и возвышенная, и тяжелая. Что касается владельческих хозяйств, то они все оказались без оборотного капитала, пришлось думать и заботиться о том, как сделать хозяйство выгодным. Кругом среди населения совсем не было школы, мало того, не было и учителей, пришлось озаботиться их приготовлением, для чего, сговорившись со смотрителем уездного городского училища, я поместил туда лучших крестьянских пятерых мальчиков для подготовки из них народных учителей.

На моей родине, так называемой Уломе, почва на огромном пространстве песчаная. Картофель родится особенно хорошо, поэтому я задумал и устроил среди уломских крестьян, при помощи местного и Губернского земств, переработку картофеля на крахмал на общественном заводе. Для этого устроил общественные подвалы. Сначала раздавали картофель на семена, а затем послали окончившего курс Петровской Академии Н. И. Каменева за границу для изучения картофельно-крахмального дела и так устроили общественный крахмальный завод.

Видя, что крестьянству негде сберегать денег, я выхлопотал первую из сберегательных касс при Уездном Казначействе, а чтобы помочь землевладельцам, ввиду сказанного недостатка в оборотном капитале, я уговорил их в числе 17-ти человек сделать сообща заем в размере нескольких тысяч рублей, из этой суммы каждый землевладелец мог брать ссуды за небольшие проценты на различные земледельческие работы.

В нашем хозяйстве, при обилии леса и поемных лугов по реке Шексне, и также при совершенно песчаной почве, мне представлялся один выход - развить молочное скотоводство. Когда я посоветовался об этом с покойным отцом, то услышал от него такой совет, что для успеха дела предварительно самому следовало бы изучить сыроварение. А так как в соседней с нами Вологодской губернии, всего в 120-ти верстах от нас, по соседству с тамошним нашим имением была сыроварня, я и попытался изучить сыроварение там. Швейцарец-сыровар сначала согласился учить меня варить сыр, а потом отказался, отговариваясь: "Научи вас, русских, делать сыр, нам, швейцарцам, делать будет нечего". Мне пришлось искать другое место для обучения, и сколько я ни старался искать нет ли где русского сыровара, мне удалось услышать только об одном царскосельском сыроваре Лебедеве, за обучение коего Удельным Ведомством было заплачено швейцарцу-сыровару, нанятому на удельную ферму под Петербургом, особо, сверх получаемого им жалования, еще 850 рублей. Сыр Лебедева выходил неважный, со множеством очень мелких глазков, и сам Лебедев жаловался, что его мастер обучил, да не вполне, не желая будто бы открывать ему всех секретов.

В то время, как я собирался ехать к Лебедеву, я получил от своего брата -художника письмо, в коем он известил меня, что, проезжая Швейцарию, он справлялся, можно ли там учиться сыроварению и узнал, что в некоторых местностях секрета из этого не делают, и что там можно будет обучиться легче и за те же средства. Приехав в Швейцарию и попав на сыроварню, я никак не мог понять, почему туда так много народу носит молоко; мне казалось, что сыроварение возможно только у крупных землевладельцев. Ответ был, что носят молоко крестьяне. "Кто же у них покупает молоко?"- был мой вопрос. "Они не так глупы, чтобы продавать молоко," - отвечал мне сыровар. Сыроварней заведует комитет, который нанимает сыровара, продает сыры и т.п. Тут-то припомнились мне те села и деревни, богатые скотом, кои мне приходилось проезжать на пути из нашего имения в Вологду, особенно в Домшинской волости, славившейся своим скотоводством. Хотя тот скот был много мельче швейцарского, но из расспросов швейцарских крестьян выяснилось, что и у них скот был мелкий, но что выгоды, получаемые от сыроварения, дали им возможность лучше содержать и кормить свой скот, отчего он и увеличился в росте, стал красивее, молочнее и т. п. Как стрела промелькнула у меня в голове мысль, что и у нас можно сбирать молоко у крестьян в одно место, а я знал, что во многих местностях на севере крестьянство имеет много лишнего скота, что оно продает топленое масло. Мне уже рисовалось, как я, научившись сыроварению, заведу у нас такие же сыроварни, как в Швейцарии, и как от этого еще улучшится скотоводство качеством и количеством. Мысль отдаться введению сыроварения между крестьянами и именно на артельных началах, как оно ведется преимущественно в Швейцарии, манила меня уже более нежели занятие сыроварением в своем хозяйстве, тем более, что временная размолвка с отцом затруднила бы мне применение сыроварения в своем хозяйстве.

Публикация подготовлена Н. Бритвиной.

Источник: Голос Череповца. – 1994. – 19 октября (№ 22). – С. 6.